На первый взгляд кажется, что искусство — это нечто вроде глазури на кексе. Когда мы разобрались со всеми другими делами, тогда мы можем подумать и об искусстве», — пишет в книге «Суть человечества» профессор психологии из Калифорнийского университета Майкл Газзанига (Michael S. Gazzaniga). Большинство из нас разделяет эту точку зрения. В качестве рождественского подарка мы, скорее, купим (в зависимости от толщины кошелька) носки или iPad, чем альбом с картинами мастеров Ренессанса. Дополнительные занятия по английскому или математике кажутся большинству родителей более удачным выбором, чем художественный, музыкальный или театральный кружок. Ведь какой прок в игре пятилетнего ребенка на пианино кроме развития слуховой коры мозга и подпитки снобизма его родителей?
Между тем нейробиологи утверждают, что общение с искусством, особенно в областях, связанных с выступлением на сцене, подстегивает работу мозга и прекрасно готовит его к занятию точными науками, в первую очередь развивая необходимую для познания концентрацию. Неслучайно, «центр прекрасного» располагается в префронтальной коре головного мозга — самой молодой в эволюционном отношении его части, которая отвечает также за аналитическое мышление.
Когнитивные механизмы
Когда мы разглядываем картины вне зависимости от того, кем они написаны — голландскими мастерами XVII века или французскими импрессионистами, в мозге активизируется затылочная часть коры головного мозга. Когда мы слушаем Девятую симфонию Малера или альбом Тома Уэйтса, мы стимулируем височные доли, а когда читаем Чеслава Милоша (Czesław Miłosz) — нейронные сети лобных долей. Мозг работает еще интенсивнее, когда мы сами играем на пианино, рисуем или пишем стихотворение. Ученые выяснили, что сочинение, исполнение и прослушивание музыки задействует все наши когнитивные механизмы. Когда вы берете в руки гитару, «восприятие, память, внимание, моторика, эмоции, абстрактное мышление и понимание чужого сознания — все эти механизмы включатся в сложную работу», — подчеркивает Майкл Газзанига.
Все виды искусств, особенно те, которые связаны с выступлением на сцене, активизируют познавательное внимание, то есть, как объясняет в своем эссе «Мозг и искусство» нейробиолог профессор Ежи Ветулани (Jerzy Vetulani), «способность избирательно сосредотачиваться на интеллектуальных импульсах в течение времени, которое необходимо для их кодирования и записи в рабочей памяти».
Согласно определению психолога Роберта Стернберга (Robert Sternberg) (который прославился как создатель трехкомпонентной теории любви, но занимается также изучением креативности и интеллекта), благодаря вниманию мы активно перерабатываем ограниченный фрагмент информации среди того огромного объема, который мы получаем при помощи органов чувств. Мы способны выбрать источник информации, изучить перцептивное поле в поисках того, что нам требуется, продлить состояние концентрации, скоординировать задачи и переключиться между ними. Все эти умения необходимы для обучения, в чем мог убедиться каждый, кто наблюдал за семилетним ребенком, садящимся за домашнее задание. Но что же такого исключительного в этом искусстве, что оно помогает учиться? Красота и удовольствие, отвечают ученые.
Аффекты и эффекты
Николас Хамфри (Nicholas Humphrey) из Кембриджа, который изучает эволюцию человеческого интеллекта и сознания, заинтересовался тем, как мы совершаем эстетический выбор. Как и зачем мы называем что-то прекрасным, а что-то уродливым? Хамфри полагает, что «источником эстетических преференций служит наблюдающаяся у животных и людей склонность к поиску опыта, на основе которого можно научиться классифицировать объекты окружающего мира. Красивые структуры в природе или искусстве — это те, которые облегчают задачу классифицирования». Психолог считает, что умение выносить эстетические оценки очень важно для процесса обучения.
По мнению Джона Туби (John Tooby) и Леды Космидс (Leda Cosmides) из Центра эволюционной психологии Калифорнийского университета в Санта-Барбаре, в процессе эволюции мы научились различать прекрасное и стремиться к нему (когда мы видим нечто уродливое, в коре мозга активизируется двигательная зона, будто центр управления подает нам сигнал к бегству), чтобы искать и собирать разнообразные впечатления, которые помогают максимально развить адаптационные возможности. Как подчеркивает профессор Газзанига, «усиление положительного аффекта — это желательное воздействие, вне зависимости от того, что становится его источником: слуховой, зрительный импульс или другие ощущения. Хорошее настроение увеличивает познавательную гибкость и помогает творчески решать проблемы».
Туби и Космидс пишут, что занятия искусством кажутся нам бесполезными, потому что мы оцениваем их с точки зрения изменений, которые появляются в итоге во внешнем мире, между тем, важнее всего то, что происходит в мире внутреннем — в мозге. Кажется, что изображать пейзажи акварелью, это не так полезно, как решать уравнения с двумя неизвестными, потому что именно последние появятся на экзаменах. Отказываться от математики, конечно, не стоит, но одновременно ненужно недооценивать искусство, потому что благодаря ему мозг, возможно, научится быстрее и успешнее концентрироваться. Как утверждают Тооби и Космидс, инвестиции в искусство, это инвестиции в нейрокогнитивную организацию. Они особенно полезны в первые годы, и приносят эффект на протяжении большей части жизни.
Скрипка Эйнштейна
В том, что занятия искусством идут в паре с научной карьерой, убеждает не только пример Леонардо да Винчи, которого мы назвали бы сейчас одновременно художником, архитектором, философом, музыкантом, математиком, механиком, анатомистом и геологом. Психофармаколог, нейробиолог и биохимик Ежи Ветулани, один из наиболее цитируемых польских ученых, был одним из основателей «Подавала под баранами» (созданный в 1956 году в Кракове театр-кабаре, ставший клубом для творческой молодежи и сценой для выступления артистов разных жанров, – прим.перев.) и долгое время выступал там в качестве конферансье, заменяя находящегося тогда в Париже Петра Скшинецкого (Piotr Skrzynecki) (актер, режиссер, сценарист, — прим. перев.). Его коллега по Институту фармакологии Польской академии наук профессор Рышард Пшевлоцкий (Ryszard Przewłocki), который изучил новый механизм появления страха, много лет выступал в краковском экспериментальном «Театре 38». Американский физик-теоретик Ричард Филлипс Фейнман (Richard Phillips Feynman), один из создателей квантовой электродинамики и лауреат Нобелевской премии по физике в 1965 году, играл на барабане и занимался живописью. Микробиолог Хилари Копровский (Hilary Koprowski), который создал вакцину против полиомиелита, тоже занимался музыкой: он играл на пианино и сочинял. Как и, например, изобретатель телефона Александр Грейам Белл (Alexander Graham Bell).
Альберт Эйнштейн с четырехлетнего возраста играл на скрипке. Эльза, супруга Эйнштейна, вспоминала: «Я влюбилась в Альберта еще маленькой девочкой, потому что он прекрасно исполнял Моцарта на скрипке. (…) Еще он играл на фортепиано. Музыка помогала ему размышлять о своих теориях. Он шел в кабинет, играл несколько нот, что-то записывал, снова возвращался в кабинет».
Кишки и разум
Гленн Шеленберг (Glenn Schellenberg) из Торонтского университета наблюдал за шестилетними детьми в нескольких группах: одни занимались игрой на синтезаторе, другие пением или театром, у других таких занятий не было. Исследование показало, что уроки музыки незначительно, но стабильно повышали коэффициент умственного развития. В свою очередь, группа под руководством Хелен Невилл (Helen Neville) из Орегонского университета изучала детей в возрасте от трех до пяти лет, принимавших участие в программе Head Start, нацеленной на удовлетворение образовательных и культурных потребностей детей из малообеспеченных семей. Невилл выяснила, что дети, которые занимались искусствами, в частности, музыкой, значительно улучшили свои показатели, связанные с концентрацией, зрительно-пространственными функциями и даже… умением считать.
Знания о влиянии искусства на интеллектуальное развитие использует на практике центр Леонарда Бернстайна (Leonard Bernstein) в американском Геттисберге, основанный в 1992 году наследниками прославленного дирижера и композитора. Разработанный там метод «artful learning» внедрили, в частности, в Начальной школе Moffett в Лос-Анджелесе, большинство учеников в которой происходят из сложных, отсталых в образовательном и культурном плане семей. Дети изучают физику (например, равновесие, принципы конструкции) на примере 17 башен района Уоттс, национального исторического памятника, сравнивая его с Эйфелевой башней и размышляя о временах создания этих построек. Благодаря методу соединения искусства с получением знаний, учебному заведению удалось переместиться с конца рейтинга американских школ, в его середину. «Огромный недостаток польской системы образования состоит в том, что там очень мало уроков, связанных с искусством», — отмечает профессор Ветулани.
«Не странно ли, что овечьи кишки способны так вытягивать из человека душу?» — задается вопросом Шекспир в пьесе «Много шума из ничего». Как выясняется, кишки могут гораздо больше: они пробуждают не только душу, но и разум.
Катажина Срочиньска — главный редактор журнала Coaching, руководитель раздела «Психология» журнала Focus.
http://inosmi.ru/science/20160109/234998513.html
Здесь можно оставить свои комментарии. Выпуск подготовленплагином wordpress для subscribe.ru
